Прежде, чем высказывать что-либо относительно природы любви, несчастной от рождения , постараюсь воспроизвести факты. Они интенциональны, то есть получены не только наблюдением, в беседах, тестах, интервью, но и немного благодаря совсем уже хулиганскому методу психоанализа. Отмечу сразу, что все они, исследуемые, - люди, у которых сильно болит душа - но из такого положения дел совсем не вытекает, что причиной его является именно неразделенная любовь. А именно такое существи-тельное мы должны держать в зубах, как пират кинжал, пускаясь в такой фиолетовый океан страданий существ, становящихся людьми, и боль анализируемых должна присутствовать в анализе, иначе он станет научным, что последнее дело в психологии. Или предпоследнее, потому что последним является равнодушие к таким людям, у которых есть родинки, воспоминания, привычки, нижнее белье, волосы, являющиеся их метрическим концом занимаемого ими пространства, - и все болит, поскольку не нужно единственному существу, которое, по их представлениям, и суть их движущееся счастье (Света от света Бога истина, от Бога истина, - так! - прим. ред.), которое начинается с притупления боли. Впрочем, начинается теоретизирование. А пока нас ждут факты.

Лекция 1. Фрагмент 2. Описание структуры боли (мужчи-ны)

Начнем с простого описания чувствований наших несчастных носителей мира "без ответа", включая в список лишь те из них, которые повторяются, не подтверждаются детектором лжи, вызывают желание слушать друг друга и ощущение правды, похожее на чувство ужаса жизни у исследователей.
Доминанты этих чувствований можно сформулировать так:
1. ("Стартовое чувствование") Я чувствую, что болит, потому что ее нет, и вряд ли дела изменятся. Допускаю смену обществ, жен, мыслей, но чувствую, что тут не изменится. Почему? - не стоит думать об этом.
2. Все ли я сделал, чтобы изменилось? Если не все, то почти любой ценой (даже унижения, просьб встречи) надо знать, что шансов нет. Хочу убедиться. Что такое "нет", в чем психологические метки безнадежности - знать не желаю и не задумываюсь. Об обратном может свидетельствовать все, и теоретизирование тут возможно, но тоже, на всякий случай, нежелательно. Убедиться в том, что мир, данный в партере, вероятностен даже при "да" и "нет" на интеллектуальном уровне, могу (все меняется, подожду, ее нынешний мужчина нехороший, грубый человек, я просто не то и не так говорю, а надо бы вот так и т.п.), но ценность для меня такого рода мыслей невелика. Даже если мне тонко поддакивает и восхищается изяществом оборотов другая красивая женщина или группа друзей, престижности меня радует мало. Радует, но строится на боли, а боль - отвратительный фундамент для построек.
3. Я не хочу серьезно анализировать свою боль за исключением двух ее моментов:
- когда не болит? (когда я хожу в гости, бегаю трусцой, занимаюсь сексом с проституткой - вариантов немного), вот вчера, например, я ел черешню, было вкусно, что же, я не любил в это время? Можно ли постоянно есть черешню, чтобы не болело?;
- есть ли вектор затухания боли? ("лечит" ли время - есть случаи, что и не лечит. Мой случай или нет?).
Комментарий К.М.:
Отметим два первых парадокса.
Первый очевиден для любого внимательного свидетеля: у безответно любящих людей имидж строится для его отрицания другим человеком, хотя сознательно такая цель не ставится. Другими словами, логика несчастной любви начинается с боязни себя, продолжается в плавной трансформации желания жить в любовь к не-себе и кончается гибелью - если не оборвать такую логику предательством.
Попробуем пояснить эту мысль.
Имидж, то есть эталон желаемого впечатления, использование себя, своего тела, пластики, речи, взгляда, одежды для достижения цели, используя восприятие другого человека, строится по определенным законам. Они всеобщи, поскольку отражают желание человека психологически защититься, одновременно сохраняя свое "я" и используя возможности наших темных и агрессивных групповых норм для себя, что, как и полагается для маски, становится лицом, меняет сами желания человека.
Так вот, первый парадокс несчастно любящих людей показывает, что такие неизмеряемые, обычно изолированные элементы имиджей сращиваются.
Они рождают удивительную, уникальную систему ощущений человека, такая система
- фальсифицирует все социальные измерения человека, включая архитектуру имиджа;
- провоцирует неосознанное стремление так убедительно изменить себя, всю "ромашку" имиджа, чтобы партнер или партнерша почувствовали его, не оценивая вовсе. Назовем это эффектом "резонанса разумов";
- вырабатывает систему постоянного, но несбывающегося ожидания смены логики всего мира, где нелюбовь не будет нормой, то есть мечту о коммунизме, и так далее. Другими словами, первый парадокс несчастной любви состоит в том, что ее логика ортогональна логике простого приспособления к отдельности другого человека. Но, будучи в состоянии великого безмолвия взметнувшегося к высотам самоотрицания отдельного разума, это рождающееся "мы-без-тебя" так же одиноко, как и "я" Робинзона.
Обратите внимание и на второй парадокс возникновения любви без ответа: во всем таком положении вещей нет желания исследовать свою собственную боль всерьез. Даже угроза гибели ничего не меняет в этой странной антипатии к возможности рационального сведения происходящего к чему-то менее болезненному. Резонанс разумов меняет мотивацию объектов, а не среду обитания имиджей.
Отметим пока главные настроения наших печальных и прекрасных клиентов
- они чувствуют, что болит не интеллект;
- инстинкт лени ума есть инстинкт жизни, познание же боли есть мощный катализатор смерти. Жить же хочется все же больше любви. Притухнет, потом исследуем. Поздно, исчезнет реальный объект, и им станет не боль, а воспоминание о ней и боязнь повтора.
Безнадежно
- исследование себя лишит свою боль престижности, нарциссического любования болью;
- поздно учиться, и нечем, когда прожил жизнь до того свинской мещанской свиньей, считающей серьезное стремление к пониманию боли чужого возможным только при полном смирении перед бедой чужой судьбы, одномерным человеком толпы, о котором так грустно писали По и Маркузе. Человек не рождается толпой. Он рождается женщиной, и что бы ни говорили о таком грустном факте Ульянов и Троцкий, но человек не рождается и компартией. Она слишком сексуальна для беременности.
- познание боли делает некоторых из нас из мазохистов онанистами. Для многих - слишком неожиданный переход, требующий непосильных физических усилий. О выборе гипотез позже.
4. Состояние несчастной любви движется неравномерно, и дело не просто в том, что благодаря физическому изматыванию или другой "тактике" боль может притупляться или даже на время исчезать. Оно имеет несколько фаз или "волн". Причем любая из них может быть оборвана людьми, которые боятся логики несчастной любви, прямо ведущей к гибели, или, чаще, к полному перерождению, имеющими развитую волю к любой жизни, даже и без любимого человека . (см. график 1)
График фаз безответной любви.

Логика выживания логика любви

Комментарии к графику.
Общая характеристика графика. В графике Y - пси-хологический дискомфорт, или то, что считают таковым исследуемые, t - время. Уровень дискомфорта доходит до пика во второй фазе, при переходе порогового уровня, колеблющегося в широких пределах в зависимости от индивидуальных особенностей и частоты повтора неблагоприятных внешних ситуаций, появляется, причем не всегда, новое качество, на графике условно называемое "любовным порывом", "низусом", уже практически внесоциальным (на графике - низус). Вплоть до третьей фазы возможны сходы дискомфорта на ноль (линии 1-0 на графике), посредством описываемых процедур дискредитации партнера.
Фазы можно обрисовать примерно так.
Первая фаза. Заметная роль рассудка и надежды на возможность стереотипного обладания ею ("она еще пожалеет, она придет назад, когда станет плохо, надо сделать так, чтобы она видела и знала о моем возвышенном страдании и раскаянии и так далее") или отказа от нее (пора делом заняться, только сейчас понимаю, какая она дрянь и так далее). Достаточно стереотипны и цели: надо предложить ей выйти замуж или денег или круиз. Другими словами, фаза приспособления к несчастной любви не всеми, но проверенными чистым житейским рассудком способами. Наиболее распространена - по данным м-ль Люмьер, и лишь 4-5% исследуемых идут далее такой фазы. Остальные либо используют такую фазу для убийства своей любви, либо привыкают к такой фазе, устраиваются внутри нее и, не без гордости за свою душевную тонкость, демонстрируют окружающим - особенно сексуальным партнерам. Трудно обвинять женщин, которые с недоверием и весьма флегматично относятся к страданиям мужчин - "первофазников" и улыбаются в ответ на истерики и угрозы самоубийства, если она не вернется к столь социально мучающемуся бывшему партнеру, не забывающему делать это красиво, благородно и не без самолюбования.
Вторая фаза. Резко отличается первой, хотя и связана с ней особым и не очень длительным переходным периодом. Характеризуется резкой сменой нравственных стереотипов поведения страдающих от несчастной любви людей. Стереотипы первой фазы, ориентированные чаще всего на простое выживание и притупление воли, критически переосмысляются или гибнут. Если, скажем, унижение перед партнером на первой фазе невозможно или явно нежелательно, на второй - почти безразлично. Интуитивно нравственным считается все что, что служит невербальному общению с партнером - чувствовать его, наслаждаться его движением, пластикой, мыслью, ошиб-ками, его следом в других людях и вещах - вплоть до белья. Но цель по прежнему гедонистична - удовольствие для себя, причем под удовольствием может пониматься и простая смена резкой боли от одиночества ("внешняя жизнь" по отношению к партнеру) на сладкую боль пренебрежения тобой, - но живым, осязаемым партнером ("желаемая жизнь"). "ТБ" легко объясняет приведенные параметры тем, что и первая, и вторая фазы есть приспособление к несчастной любви через умело скрытый от самого себя нарциссизм страдания.
Третья фаза. Основана уже на инверсии такого нарциссизма. Проблемы гордости, мужества, порядочности, стремления удержаться в психической норме уступают место стремлению помочь своей любимой женщине или мужчине, сберечь его - вплоть до охраны его или ее от подонков, болезней, погони за материальными благами (обеспечить его или ее материально, но при этом анонимно, например, устроив его "случайный" выигрыш в казино или на тотализаторе и т.п.). Заниматься при таком положении дел еще и какой-то "отдельной" от этих забот профессией очень трудно. Поэтому люди третьей фазы либо ищут свободных профессий прозаика, критика, дизайнера, либо теряют "отдельность" (если беден), либо ищут крепких менеджеров, освобождающих их от текучки. Поскольку не быть странным для окружающих в таких обстоятельствах трудно, "третьефазники" берегут раз и надолго найденные имиджи для посторонних, им нельзя тратить силы, которые принадлежат уже не им. Во всяком случае, не только им. Великий Поль писал о том, что он уже не знает, кого из нас двоих здесь нет. В сущности, такая фраза суть формулировка описываемой фазы. Именно на ней человек:
- живет духом, а не плотью, его любовь практически бессексуальна, чуток ко всякому движению духовных задач в себе, обществе и в социальной группе.
- готов пожертвовать жизнью за красивый духовный идеал. Конечно, можно порассуждать, какой идеал не только красив, но и верен, но большего, чем люди третьей фазы, красота рода хомо не предусматривали. И горе тем, кто пошел дальше, на четвертую фазу.
Четвертая фаза, будь она проклята, и дальнейшее - молчание, как шутил Гамлет, умирая...
Впрочем, скажем все же одно. Здесь нельзя любить женщину, не любя любящих вообще. И того более. Не понимая нелюбящих вообще. И того более. Сознавая невозможность смириться перед невозможностью понять, погладить помочь, поплакать над людьми, неспособными любить - тех людей, которых даже затрепанный европейский признак обходит стороной. Сила, понимание и действие любви не ходят парой - разве что у славян. Дальнейшее же - молчание, и пусть внесут несчастных четверофазников на их помост с разложенным внизу хворостом четыре капитана.
5. Все исследованные безнадежно влюбленные люди любят утверждать свое бесстрашие перед смертью - кроме двух третьефазников, с которыми сотрудникам лаборатории работать было трудно - они понимали цели исследования и любезно предоставили м-ль Люмьер те данные, которые ей нравились. Но у большинства из них желание жить явно оказывалось выше стремления любить - пусть даже и престижно. Более того, часто выше оказывалось желание не вообще жить, а жить по законам престижа.
6. В каждой фазе упомянутые общие законы шифруются в страстях, которые накапливаются и во многом отчуждены от логики самой безответной страсти. Приведем несколько примеров сталь любопытного процесса накопления иллюзии, фантазий, порой откровенно идиотских, у самых умных людей.
"ТБ".; может быть, такие фантазии есть некий цемент, корни жизнелюбия внутри любви, которая есть путь к смерти честного человека внутри реального (а, следова-тельно, не безнадежно бесчестного) мира. Психофантазии в таком случае суть реализации потребности в предательстве любимой через подвиг - вплоть до развития третьей фазы.
Пациент Гарри Ф: "Я страдаю от любви к Н. Представляю себе избавление от страдания в теперешней форме так. На компанию из Н., ее сегодняшнего любовника, а также ее родственников нападают бандиты. Все они ведут себя очень трусливо. Н. пробует спасти жизнь, предлагая сожительство главарю, любовник труслив, родственники в истерике. Появляюсь я и веду себя, естественно, очень мужественно, что отмечается всеми и сразу. Но в результате спасаю всех, кроме Н. Ее хотят сжечь, а мои патроны кончились. Тогда я иду к готовому костру на глазах изумленных таким мужеством бандитов, и горю вместе с ней, говоря ей потихоньку, что ей так будет легче умирать, а мне лишь приятно кончить жизнь рядом. Идиотизм таких фантазий вполне понимаю, но отделаться от них не могу". Такая еще безобидна в смысле идиотизма.
Пациентка А.И. "Я свожу его с проституткой, он оказывается несостоятельным, болеет. Я незаметно помогаю ему, потом он проникается ко мне грубой чувственностью, почти насилует меня на кухне, в прихожей. Я терплю, он влюбляется и понимает мою гуманную роль. Но теперь заболеваю я, и он, тихий и влюбленный приходит на свидания, а я предвкушаю выздоровление…" и так далее. (К.М. - А.И. такие фантазии считает нормальными).
7.Все такие матрицы "приспособления" к ситуации (поскольку нельзя жить с такой болью, терпя ее постоянно и превращая ее в фон жизни) даны в чувственных ощущениях. Можно привести их дословно, но ограничимся классификацией. Например, на первой фазе:
- очень хочется ласкать ее, слушать слова, которые теперь недосягаемы;
- может, попробовать получить такое от другой, но как еще выйдет, хлопотно, а тут уже было, хорошо бы и так далее;
- как же я во все такое попал, а как было хорошо, видимо, дело в моих ошибках, а они вытекают из моей душевной тонкости. Да и она очень жестокая женщина, я живу и страдаю, а она с другим спит, совсем уж свинство;
- она просто не знает сути дел, нельзя же так не понимать высокого, то есть моего, благородства и так далее.
Разрушать такой шифр и исследовать реальное положение вещей, как мы уже отмечали, - возвращаться к тайне патологии интеллектуальной невинности безнадежно влюбленных. Пока отметим, он возникает как стремление убить любовь, свести ее к ранее виденным стереотипам - будучи влюбленным.
8. Миметическое изменение речи и привычек. Отказ от исследования, вплоть до конца второй фазы, не означает субъективного отказа от познавания любимого человека вообще. Копируются его или ее привычки (речевые - введение слэнга, поведенческие -робкие попытки взглянуть на себя со стороны ее или его, шизоидные - побыть им в сексе, скопировать его или ее привычки в постели с другим партнером, что особенно трогательно для исследователя со стороны и другие). Все направлено на то, чтобы поймать меру (не анализировать, чтобы выжить и сохранить права на "бла-городные" объяснения, но и не отказываться, иначе он или она могут сделать с тобой нечто неожиданное). Да и любопытно. Главное - не ставить на рассудок, иначе пропадешь.
9. Любопытен парадокс конца первой фазы, сопровождающий большинство убийств несчастной любви. Остальные фазы, как отмечалось, редкость. Такие люди конца первой фазы любят поговорить о предмете своей страсти, поняв странную вещь: когда давишь в центр боли, то не больно. Причем чаще всего говорят о нем крайне критично и к критике со стороны относятся достаточно спокойно, но все же предпочитают говорить гадости, а не слушать их-как англичане анекдоты об англичанах. Но тянет их к предмету страсти в результате больше, а не меньше. Что же, собственно, они любят? Себя? Слишком общий ответ. Они любят силы, потраченные на первую фазу, и возможности, которые не реализовались, уйдя в безответную любовь. Их поезд в науке, искусстве, бизнесе уходит, они хотят уже уехать, но для графика им надо убить любовь. Они и жалеют даже не себя, а тех, кем они могли бы стать, если бы он или она либо не любили, либо не мучили их.
Отчасти такое действует и на второй фазе, но не на третьей.
10. Варианты убийства любви на первой фазе многообразны. У некоторых славянок, скажем, наблюдалось странное явление (вполне в духе Геродота, ут-верждавшего, что многие славянки вообще не понимали, как можно выйти замуж вторично, их верность доходила до патологии, до самоубийства на могиле мужа. Они уверены, что другой любви уже не будет ни при каких обстоятельствах. И делали потому странные вещи - стабилизировали страдания на каком-то приемлемом уровне, чтобы всегда быть готовой принять любимого в случае чуда, а в остальном становились открытыми для обыденной жизни. Видимо, такой прием (как им удавалось такое - загадка для психоаналитиков) есть тоже форма убийства любви и замены ее некой привычной полувлюбленностью. Что, кстати, отрицает известное положение амурологии о том, что путь от любви обратно к влюбленности невозможен.
16. Создание ситуативных "вех". Люди осознанно делают ситуативные "вехи" - чтобы было, на что надеяться: встречусь в офисе в сентябре, поздравлю с днем рождения, встречусь в гостях и тому подобное. Самое парадоксальное, что я не раз убеждался, что пик страдания приходится на примитивную ситуацию короткой встречи на 10-20 мин. с достаточно незначащими разговорами "околоситуативного" плана. После них пациенты просто воют от боли. Чего не происходит в случае длительного разговора - видимо, длительный разговор позволяет выработать иллюзию каких-то "шансов"
17. Возникновение явления "ситуативного двойника". Во многих случаях первой и второй фаз человек твердо решает чего-то не делать. Скажем, не звонить ей в случае известия о смене любовника или демонстрации их сексуальной близости назло ему (как кажется влюбленному). Но часто наступает момент, когда такое, казалось бы, сделанное из бетона гордости, аргументов и воли решение просто отбрасывается без всякого размышления, и он в очередной раз "дышит в трубку", сначала испытывая брезгливость к себе, а потом и недоумение по поводу былой брезгливости. Явления двойников вообще типичны для переходов от первой ко второй и от второй к третьей фазам. Например, см. п.21.
21. Появление двойников на уровне фантомов. На первой фазе многие ин-тересничают (как убедительно доказала м-ль Люмьер), описывая галлюцинации. По-следние действительно возникают при переходе ко второй фазе, когда достигает пика желание избавиться от несчастной любви практически любыми средствами. Таковы галлюцинации предупреждающие (свое мертвое лицо в зеркале, безнадежно уходящая через стекло любимая и другие), угрожающие (безумная любимая-монстр или вампир, добивающаяся с тобой секса с понятными целями и соответствующим антуражем и звуками) и наставляющие (ситуативные глюки, когда мертвый отец рассказывает тебе безмолвно о возможном будущем с любимой и без нее) и так далее.
Все они функциональны, - призваны больным, истощенным болью мозгом для спасения себя. Потому очень немногие предпочитают ЛОГИКУ ЛЮБВИ ЛОГИКЕ ВЫЖИВАНИЯ. Хотя в принципе они, видимо, совместимы.
Методы борьбы с глюками слишком отдают мясницкой, чтобы рассказывать о них.
22. Склонность к мистизации возлюбленного. Большинство пациентов склонны к такой мистике в двух взаимоисключающих формально направлениях: она права, по-скольку имеет нечто совершенно таинственное (и находящееся в душе, а не в лифчике, либо в принципе неправа, поскольку общается с дьяволом. Чаще всего мистизация выступает как продолжение исследовательской лени. Но такой процесс сильно сказы-вается на поведении безнадежно влюбленного, поскольку позволяет оправдывать свои ошибки в общении с любимой (то становится перед ней на колени, то обзывает проституткой и так далее).
Впрочем, такие процессы глюков и мистизации хорошо описывает мой друг, пишущий стихи. Он писал, кажется так:
...и в темный храм бессонниц-на-крови
она войдет, как умирают дети,
как час Быка перед рассветом,
и хрипло вскрикнет. Больно от любви.
Она еще вся в звездах от полета.
То замедляет, то мертвая, то лает.
И говорит, и говорит мне что-то.
А я все плачу и не понимаю.
Она как кукла юного Христа...
Потом умрут непонимание и кот.
Чтоб не убили светом рану,
я топором срублю помост
и брошу тень, и для кота сметану.
Я там уже, где Баха не играют
И ласкова и ядовита ртуть имен ее.
Они так тяжело стекают
по коже сердца вглубь и в грудь,
- туда, где бьется, остывая,
уже безмлечный Вечный путь.
Перечень фактов наблюдения за бедными существами, страдающими и любящими безнадежно, можно продолжить до цифры 50. Но и приведенных достаточно, видимо, чтобы выделить из всей суммы просто страдающих людей именно их. Во всяком случае. тут достаточная почва для теоретических построек, а без таких ядовитых грибов невозможно нормальное питание для человека, который хочет понять, а не приспособиться. Понимание есть третья реальность, которая единственно дает человеку преодолеть свою становящуюся технологичность.
Но предлагать сумму фактов как природу безответной любви так же рискованно и самонадеянно, как склонять женщину к сожительству, заведомо будучи монстром.
.