О ТОМ, КАК ПРАЧЕЧНАЯ "АРЕСТОВАЛА" БЕЛЬЕ,
ПАЦИЕНТ ИЗОБРЕЛ ИЗУМРУДНЫЙ РЕВОЛЬВЕР,
И О ДРУГИХ ЗАНЯТНЫХ ИСТОРИЯХ
В ПЕРЕВЕРНУТОМ МИРЕ ПСИХИАТРИЧЕСКИХ БОЛЬНИЦ

Александр ЕРАХТИН
журналист
Новосибирск

Иду "ложиться" в психиатрическую больницу. По доброй воле. Правда, всего на сутки - с редакционным заданием. Выбрал больницу N 3, что на Владимировской улице. Внешний вид ее впечатление производит достаточно гнетущее, особенно когда знаешь о ее профиле. Не то тюремной, не то казарменной архитектуры... Впрочем, говорит главный врач больницы Сталина Григорьева, в годы гражданской как раз казармы здесь и располагались.

Решетки, правда, не везде - лишь на некоторых окнах. Дань прошлому?.. Режим в больнице на Владимировской сейчас значительно мягче, чем в печально известный советский период психиатрии. Заперта и пустует караулка у ворот, да и сами ворота не закрываются круглосуточно. Тем более, что в заборе в наличии калитки и дырки, как нельзя лучше способствующие сообщению с внешним миром.

Как это ни парадоксально, попасть в это заведение в качестве пациента нынче значительно сложнее, чем покинуть его. Больница забита хроническими пациентами, которые не нужны ни родственникам, ни обществу, ни государству и по идее должны находиться в специальных домах психохроников, а не в клинике. Но эти дома переполнены, пациентов они принимают редко, поэтому хроники оседают и фактически живут в больнице, занимая места тех, кому надо бы подлечиться. Так что - сюда очередь.

Впрочем, журналиста принимают охотно. Главврач, устроив для меня небольшую экскурсию по больнице, приводит в отделение N 4, где мне и предстоит остаться до утра...

Едва перешагнув порог, уже ощущаешь, что попал не то в другой мир, не то в другое измерение. Входная дверь в отделение постоянно заперта. Если надо войти - стучать в нее не следует. Звонка тоже нет. Надо пощелкать выключателем у двери - внутри замигает лампочка. Не оставляются открытыми и двери внутри отделения - в ординаторскую, сестринскую, процедурные кабинеты. По понятным причинам. В палатах, наоборот, дверей нет вообще. Все, что касается пациентов - обязательно на виду. Даже в туалете - дверь есть, но - с окошечком. Вдруг запрутся!..

Наполеонов тут давно уже нет. Правда, есть "родственник" Андропова, Брежнева и Ельцина сразу, который рассказывает, как они приезжают к нему на блины.

Режим больных - скучен и однообразен до одурения. Утром и вечером - процедуры. Из развлечений - телевизор, который, как мне показалось, почти никто не смотрит. Радио, правда, не умолкает. Карты, шахматы и шашки. Шашки из красных и белых пластмассовых пробок от газировки. Прогулки - только летом. Зимой зарешеченный вольер, который для этого предназначен, заметен снегом. Впрочем, и одежда есть у немногих.

Я попадаю в это отделение около полудня. Многие пациенты спят или просто лежат, укрывшись одеялами, - здесь нежарко. Некоторые бродят по коридору. Мое появление не проходит незамеченным. Выздоравливающие пациенты, которые под влиянием лекарств уже несколько очухались от бреда и теснящихся в голове идей, периодически подходят знакомиться и выясняют - по делам я тут или "лежу". Они вообще любят знакомиться и здороваться за руку. Тут же высказывают свое кредо: либо вкратце, либо наоборот - долго и настойчиво. При абсолютной скудости впечатлений извне, они живут своими, видимо, достаточно богатыми и яркими внутренними ощущениями. Ощущениями от жизни, существующей исключительно в их мозгу, и от роли, в которой они сами себя видят. Варианты тут самые разные. Вот хроник. Он долго и с жаром объясняет мне про свое изобретение. Это приставка к телевизору "Славутич" - изумрудный револьвер, который позволяет телепортировать всех по назначению - ну, например, больных в психиатрические больницы, преступников - в тюрьму. Глаза "изобретателя" бессмысленны, по подбородку от возбуждения стекает мутная струйка слюны.

Наш коллега - журналист радиопрограммы "Рецепт" примерил к себе участь пациента психиатрической больницы...

Вот еще один. Приняв в процедурном кабинете положенную ему перед сном порцию таблеток, он пожимает мне руку и лаконично сообщает, что я его новый телохранитель. Я безропотно соглашаюсь с назначением, и он уходит, вслух сетуя, что телохранители у него не задерживаются.

Наполеонов тут давно уже нет. Государственные деятели и личности всемирного масштаба представлены одним мужичком лет сорока, который считает себя родственником Андропова, Брежнева и Ельцина одновременно и рассказывает, как они приезжают к нему в гости, а он кормит их оладьями.

...Близится ночь. Врачи разошлись по домам, здесь они в отделениях не дежурят, и мы остаемся с санитарами и двумя медицинскими сестрами - Ириной Хариной и Ольгой Граф. Больные, отоспавшись за день, начинают активнее дефилировать, общаться. Я еще раз прохожу в общем потоке, заглядывая в сумрак палат и пытаясь еще раз, четче сформулировать, очертить свои ощущения от окружающей действительности. Что это? Психушка? Дом скорби? Нет... Все-таки главное ощущение, что на койках здесь лежат не совсем пациенты. Здесь лежат люди, каждый из которых живет своей особой жизнью в каком-то перевернутом или вывернутом наизнанку мире. Скорее так.

Впрочем, согласитесь, вопрос о нормальности или ненормальности чего бы то ни было - штука вообще очень тонкая. И сутки, проведенные в больнице на Владимировской, убедили меня в этом, как ни что иное. Поскольку пришлось удостовериться и в том, что не только пациенты, но и, представьте себе, персонал клиники существует в условиях того самого перевернутого мира, который, как и мир их пациентов, принято считать ненормальным. Судите сами.

Начать с того, что психиатрия, в числе некоторых других "падчериц" медицины, оказалась отрезанной от системы обязательного медицинского страхования. Поэтому эти клиники, в отличие от других лечебных учреждений, имеющих финансирование как бы по двум каналам - из бюджета и фонда медстрахования, получают только бюджетные денежки. То есть собственно на зарплату - и еще крохи на питание и лекарства. По словам Сталины Григорьевой, на бытовые нужды - вывоз мусора, покупку моющих и дезинфицирующих средств, стирку белья и т.д. и т.п. - не выделяется ни копейки. Больница задолжала 45 миллионов прачечной, и та арестовала и выстиранное, и привезенное в стирку белье. Такая ситуация, подогреваемая еще, видимо, некоторыми слухами, рождает у персонала твердую уверенность, что больницу хотят закрыть. Главный врач, правда, в разговоре со мной высказала противоположное суждение: об этом не может быть и речи. Но у сотрудников, как я уже сказал, "навязчивая идея". Да и как ей не быть, если... Вот еще несколько штрихов к перевернутости мира в зданиях красных казарм на Владимировской.

Самая старая и известная в городе психиатрическая больница не имеет постоянной лицензии на право заниматься тем... чем она занимается. Официальное объяснение - потому что старая и не отвечает санитарным нормам. Это нормально: лечить может, лицензию иметь - нет.

В отделении, в котором я провел сутки, есть особая палата. Под номером шесть. В ней лежат отнюдь не душевнобольные, а самые нормальные наркоманы. Их лечат, как сплошь и рядом сейчас, полуофициально. Но самое главное - за деньги. На них отделение покупает хоть что-то из необходимого - сахар, чай, мыло. Как рассказывает медсестра Ирина Харина, когда случилась катастрофа с бельем - его ходили покупать ночью с поезда Ташкент - Иркутск. Откуда оно там берется, неважно. Главное - что дешевле, чем где бы то ни было. И это нормально.

На "наркоманские" деньги в отделении вставили полтора десятка новых оконных рам. Ну вставили и вставили - скажите, что это за событие такое особенное?! Так нет же - про эти рамы мне успели рассказать все сотрудники, от санитаров до заведующего, причем некоторые не по одному разу. А к весне - вот еще событие! - здесь планировали купить плиту и крупу, чтобы, если уже совсем обрежут финансирование, было чем кормить больных. И это тоже нормально.

Есть еще один мотив, который сближает, можно даже сказать, роднит больных и персонал клиники. Выписавшись отсюда, пациент оказывается зачастую без средств к существованию, без всяких перспектив, не нужный никому, кроме самого себя. Парадокс - но та же самая угроза витает над персоналом. В случае закрытия больницы. Вполне возможно, угроза эта гипотетическая. Но врачи, сестры и санитары - держат же ее в голове. Точно так же, как их пациенты прокручивают в своих головах такие же нереальные идеи об изумрудных телепортерах, телохранителях и родстве с Брежневым.