Родственники меня ненавидят. Где бы я ни находился, они уже тут как тут. Выволакивают меня из-под кровати, ставят на колени и суют под нос вчерашнюю газету. А когда я уезжаю в командировку, они следуют за мной, поселяются в моей гостинице, в моем же номере. Тогда я запираюсь в туалете и живу там. По служебным делам выходить мне приходится через маленькое окошко и спускаться по водосточной трубе, такой же путь я проделываю по возвращении.

Одно время я скрывался от родственников на работе. Я устроился в “почтовый ящик”, проникнуть в который без соответствующего документа так же трудно, как перейти границу нашей родины. Но и туда они сумели пролезть. Не знаю до сих пор, как это у них получилось, но вот уже полгода они врываются в мой кабинет, вынимают меня, словно пиджак, из шкафа и заставляют читать первый том Большой советской энциклопедии, а если я отказываюсь, они раздевают меня догола и включают телевизор. Я не могу уйти от моих родственников. Боже! Как они меня ненавидят! Лживые люди. Пытаются внушить, что действуют мне же на благо. Как бы не так! Уж я-то знаю, кто виноват в их усердии. Это мои друзья.

Они меня ненавидят. Как только я завел себе друзей, житья от них не стало. Они неистребимы, как тараканы. Раз уж сделал глупость, допустил, чтоб завелись друзья,— терпи. Когда я был молод — все еще было ничего, друзья не издевались надо мной так изощренно. Мне даже иногда нравилось, когда они били меня бильярдными шарами. Это я воспринимал как призыв к разоружению. Кроме того, шар напоминал мне нашу маленькую планету. Друзья смеялись и говорили, что бомбардируют меня протонами. Не знаю, что это такое. Но речь не о друзьях. Они больше не досаждают мне лично. Теперь этим занимаются родственники.

У тети на уме всегда какая-нибудь особенная гадость. Когда на меня ночью рухнула полка с книгами, я сразу понял: без тети тут не обошлось. Тетя заставляет делать оловянных солдатиков и продавать их возле Белорусского вокзала. Я не говорю уже о том, что солдатики заполонили всю мою комнату. Мне уже невыносимо слушать их глупые высказывания относительно моей особы. Это бы все ничего, но Белорусский вокзал вызывает во мне тошноту. У меня нет патента, и поэтому я вынужден торговать солдатиками в общественной уборной, а там разные, знаете ли, люди попадаются. Хотя, конечно, любой из них лучше моих родственников. Да. Тетя у меня хороша. Но дядя еще лучше. Никто с таким остервенением не шарит ручкой от полотера под диваном, где я часто прячусь. Если извлечь меня таким способом ему все же не удается, он поливает меня дихлофосом. Так как это он проделывал неоднократно, у меня развилась токсикомания, и в данный момент я нахожусь на излечении. Вот до чего довел меня дядя.

Но и дядю я теперь почитаю за ангела. Это после того, как внезапно обнаружился племянник. Вот уж поистине гениальный садист. Не знаю, кто его таким воспитал, но образование он получил наверняка высшее. Я даже говорить не стану, как он меня мучает. По двум причинам. Во-первых, чтобы не дай бог кто-нибудь не взял его методы на вооружение, во-вторых, я боюсь, что он прочитает эти строки, и тогда — прощай, жизнь. Я ненавижу своих родственников, своих друзей и даже тайных знакомых. Я всегда стараюсь ходить там, где никто не ходит. Я опасаюсь заводить новые знакомства. Я хочу стать маленьким и поселиться в мышиной норе. Но вдруг там тоже появятся друзья? А родственники всегда меня оттуда достанут. Я бы давно ушел из жизни, но мне страшно оказаться среди моих бывших, т.е. уже умерших родственников, ведь ОТТУДА уже бежать НЕКУДА...

Поэтому я принял оптимальное решение стать Голосом... диктора Центрального телевидения и Всесоюзного радио. Я, т. е. мой голос будет передавать самые последние известия, он будет звучать в программе “Время”, в “Полевой почте”, его будут слышать на парадах и демонстрациях на 1 Мая, 7 ноября, да боже мой! еще много где. Вот так я буду досаждать своим недругам — родственникам и друзьям. Вот что будет моей местью. До скорой встречи в эфире!

1990 г. “Собеседник”